Малый бизнес в России: есть ли запас прочности?

С точки зрения отраслевой структуры малого бизнеса, Россия имеет свои особенности, но не очень радикально отличается от развитых стран.

Практически везде велика доля торговли (в диапазоне от 18% до 45% по числу занятых), а также сферы услуг. Причем, в нашей стране, вопреки предубеждениям, нельзя говорить о засилье «торгашей» в малом бизнесе. На оптовую и розничную торговлю приходится всего 27,5% по числу занятых, что довольно умеренно по мировым меркам.

Другой крупный сектор — строительство, и в США, и в ЕС, и в Японии занимает примерно сходное с нашей страной место в структуре МСП — 9–11% (в России — около 12%).

Но при этом стоит отметить, что во всех трех упомянутых зарубежных примерах заметно большую долю имеет гостиничный бизнес и общественное питание (порядка 10% по сравнению с 4% в нашей стране). То тут у нас есть явный резерв для роста.

Важная особенность США заключается в том, что чуть ли не крупнейшим сегментом МСП там является здравоохранение и социальная помощь (почти 15% занятых), а образование дает еще около 3%. Но вот в более зарегулированном ЕС эти сегменты являются незначительными. Соответственно, можно предположить, что происходящая в России коммерциализация образования и здравоохранения создает перспективы для значительного увеличения доли этих отраслей в структуре малого бизнеса.

В свою очередь, спецификой Японии является очень высокая доля обрабатывающих производств — почти 26% от общего числа занятых в МСП. Часто такие предприятия функционируют в орбите крупнейших корпораций, что обеспечивает их стабильными заказами. Участие малых производственных компаний придает такой системе высокую инновационность и гибкость.

Довольно неожиданным выглядит тот факт, что и в России доля обрабатывающих производств в малом бизнесе относительно высока, они занимают второе место в структуре занятых (более 14%). А помимо этого, свыше 6% работающих приходится на «профессиональную, научную и техническую деятельность». Это явно не соответствуют расхожему мнению о том, что у нас малые предприятия занимаются почти исключительно торговыми и посредническими операциями, то есть находятся далеко от реальной экономики.

Но если посмотреть теперь не на структуру, а на динамику показателей, то она вызывала тревогу еще до наступления эпидемии коронавируса. Формально с 2008 по 2018 год наблюдался рост числа МСП в России примерно в два раза, что вроде бы находится в русле регулярных политических заявлений о высокой значимости этого сектора для экономики.

Однако численность занятых при этом вовсе не увеличилась, а даже сократилась на 3% (рисунок 2). То есть бизнес стал, в среднем, в два раза мельче по количеству работников. А выручка на одно МСП за это время с учетом инфляции сократилась примерно на 30%. То есть типичный малый бизнес не рос, как можно было бы ожидать, а просто выживал, причем часто это происходило с большим трудом и сопровождалось сжатием.

Этот тезис подтверждается и динамикой показателей средних предприятий. Казалось бы, малые предприятия постепенно должны расти и переходить в категорию среднего бизнеса, которая за счет этого должна увеличиваться год от года. Но в реальности число занятых на средних предприятиях за рассматриваемый период уменьшилось на треть (до 1,5 миллиона человек), а количество таких компаний сократилось на 4%. При этом более чем вдвое снизилась доля средних предприятий в общей выручке МСП. Причем, это уменьшение произошло за счет роста доли микропредприятий (рисунок 3).

Причем, в 2019 году ситуация, видимо, не улучшилась. Так, по итогам I полугодия число малых предприятий без учета микропредприятий сократилось на 7%, а численность их работников — на 5%.

Важно отметить, что такие косвенные показатели дают лучшее представление о состоянии малого бизнеса в России, чем цифры по формальной прибыли. Ведь в наших условиях финансовый результат часто сильно искажается. Причем, как в меньшую сторону для минимизации налоговых платежей при общей системе налогообложения, так иногда и в большую сторону при УСН в целях вывода средств в наличный оборот через дивиденды. А вот динамика численности занятых, количества и масштаба предприятий — это более надежные и прямо наблюдаемые показатели.

Конечно, не все МСП находились в одинаковом положении. У отдельных бизнесов получалось обеспечивать быстрый рост, несмотря на общий неблагоприятный тренд. Прежде всего это касалось компаний, которые удачно использовали современные технологии. И тут стоит, в первую очередь, отметить «эффект Amazon». За счет резкого увеличения доли заказов через интернет и кардинального улучшения логистики возникают как проблемы, так и перспективы для малых предприятий. Лучшие из них получают возможности для взрывного роста. Но зато слабые и даже средние по качеству участники рынка могут легко потерять свою локальную нишу, которая еще недавно считалась бы вполне надежной. Но подобных успешных цифровых МСП у нас, к сожалению, было не очень много.

Таким образом, к началу эпидемии коронавируса российский малый бизнес подошел в весьма ослабленном состоянии. Поэтому рассчитывать на наличие серьезного запаса прочности у большинства МСП не приходится. То есть более обоснованным представляется мнение тех экспертов, которые считают, что этот сектор нуждается в быстрых и масштабных мерах государственной поддержки.