Скопировать ссылку
Как бизнес адаптировался к сегодняшним реалиям
«Вначале были серьезные проблемы не только с прямыми санкциями — прямые санкции касаются небольшого количества предприятий, а в основном с логистикой, расчетами, многолетними устоявшимися связями, которые рвались в один момент. Поэтому когда люди понимали, что невозможно привезти цветы из Голландии, они начинали искать другие пути через Турцию, Ближний Восток, Азербайджан».
«Сегодня практически отрезан морской путь: контейнерные перевозки сократились почти до нуля. Зато налажены контакты с Европой в области автомобильного транспорта. Многие массовые бизнесы, которые не работают с санкционными товарами, сегодня почти полностью восстановили свою работу».
О санкциях, поддержке правительства и новой модели экономики
«Сейчас идет прямая финансовая поддержка авиапрома, авиакомпаний, аэропортов, которая позволяет им не увольнять сотрудников и выполнять свои обязательства по платежам. Из других общих мер — продление моратория на проверки.
Но этого недостаточно. Под угрозой значительная часть экономики. Нужна поддержка занятости, как во время пандемии. Сейчас заканчиваются программы иностранных компаний, которые продолжали платить своим сотрудникам, и последние теперь окажутся на рынке труда.
Сегодня надо также снизить фискальную нагрузку. Мы только отсрочили уплату социальных взносов. Я считаю, что они должны быть снижены для всех до 15%. Бизнес выйдет из тени, и доходы государства увеличатся. Это было доказано во время пандемии.
Если санкции надолго, то это практически новая структура экономики. Государство должно выстроить новую экономическую политику. Если мы говорим не просто о том, чтобы выдержать очередной срок санкционного давления, а о принципиально новой модели экономики, то здесь надо очень многое менять.
Парадигма, которая существует сегодня, — это фискальная парадигма. Она означает, что у государства должно быть много денег и оно должно их на всякий случай копить. А делается это фактически за счет вытягивания денег у населения и бизнеса. От очень жесткой денежно-кредитной политики мы должны перейти к супермягкой».
О необходимости количественного смягчения
«Сверхмягкая денежно-кредитная политика работает больше 10 лет в развитых экономиках. Это называется «количественное смягчение» (англ. quantitative easing, QE) — насыщение ликвидностью рынка денег и производителей. Это должно помочь людям с насыщением доходов и российскому предложению с удовлетворением спроса.
Нам нужно свое QE, и у нас в Институте экономики роста есть конкретные предложения, как его реализовывать и через долговые обязательства насытить рынок деньгами, которые пойдут именно в экономику, не создавая дополнительной инфляции».
О параллельном импорте
«Правительство правильно поступило, разрешив параллельный импорт, чтобы не остаться без очень важных вещей. Правда, оно разрешает его только по определенной номенклатуре товаров.
Вопрос в том, что есть отрасли, которые по параллельному импорту не завезешь. Это частично касается высокотехнологичного оборудования, которое чаще всего производит сам правообладатель. Это касается авиазапчастей и авиадеталей, потому что они все пронумерованы и персонифицированы. Конечно, нельзя завезти космические технологии, но основную часть товаров — можно».
Почему «импортозамещение» — неудачное слово
«Я вообще не пользовался бы этим словом. Во-первых, оно родилось как государственная политика, осуществлявшаяся в конце шестидесятых-семидесятых годов — даже до восьмидесятых — некоторыми странами Латинской Америки. На государственном уровне было предложено импортозаместить компьютеры Apple. Бразилия даже в свое время выпустила компьютер Apple — яркий, красочный, но работать он не стал, как и наш двухэкранный YotaPhone.
Технологические компании должны оценивать рынки и понимать, для какого потребителя они это делают. Только тогда можно заниматься такими проектами. Поэтому это не импортозамещение: нет цели заместить что-то, что мы покупали раньше. Мы должны стремиться идти вперед, понимать рыночные тенденции и чуть-чуть опережать их. Если мы чуть-чуть не опережаем, значит, у нас нет шансов выиграть.
И, конечно, нельзя заниматься сплошной бомбардировкой. Весь мир живет в парадигме международного разделения труда. Поэтому мы должны быть хороши там, где мы можем, стремиться производить лучшее в мире, а не то, что производят все».
Отрасли, в которых Россия является лидером
«Мы достигли серьезных результатов в сельском хозяйстве, хотя потенциал еще есть, потому что средняя урожайность значительно ниже, чем в Европе.
Конечно, это наш финтех. За границей удивляешься, насколько у них отсталые технологии.
80% горных лыж и досок производятся в России. Очень многие компании размещают свое производство на одном российском заводе. Бойтесь, все лыжники зарубежные, скоро останетесь без лыж. Мы на вас санкции введем».
Как текущий кризис затронул «Абрау-Дюрсо»
«С главной проблемой удалось справиться еще до 24 февраля. В Российской Федерации был принят закон о том, что вином считается только то вино, которое сделано из российского винограда. Это правильное движение вперед, но очень революционное и жесткое по отношению к производителям. Мы тогда практически ушли от импортного сырья. Это нам очень сильно помогло сейчас, потому что у нас российский виноградник и мы не зависим от импорта. Поэтому нам сейчас удается держаться на плаву. Спрос по-прежнему высокий и даже растет. Наверное, людям чаще хочется выпить бокал вина в такой непростой, нервной обстановке.
Но есть проблемы с комплектующими. Огромная проблема сегодня — CO₂, углекислота. Ее нет. Во-первых, снизилось производство удобрения. Во-вторых, там импортные комплектующие (мембранные).
Кроме этого, нет такой элементарной вещи, как пробка. Сначала это был шок для нас, но мы решили эту проблему. Поэтому в принципе наша отрасль и «Абрау-Дюрсо» в лучшем положении, чем вся экономика России».
О необходимости НЭПа
«НЭП не просто возможен — он необходим. Когда все плохо, зовут бизнес — и бизнес в очередной раз спасает экономику России. И в принципе Россию. Это было не раз: давайте вспомним столыпинские времена. Вся реформа базировалась на том, чтобы дать предпринимательскую свободу. Столыпин был пять с половиной лет премьером — за это время экономика преобразилась на 180 градусов. К четырнадцатому году уже Столыпина не было, но тенденция сохранялась. Это лучшее время за всю нашу историю.
Кроме того, когда большевики расписались в своей абсолютной неспособности возродить экономику своими методами, пришлось возвращаться к рыночному хозяйству — и в результате буквально за несколько лет рынок был насыщен товарами как количественно, так и качественно. Они еще тогда ввели концессии, то есть пришло огромное количество инвестиций (из-за рубежа в том числе), что тоже было очень важно для экономики.
В девяностые именно челноки более или менее обеспечили рынок самым необходимы после чудовищного кризиса.
Сегодня «дать предпринимательские свободы» значит, что бизнесу должно быть выгодно, удобно и безопасно производить. Это и есть деловой климат. Сегодня нет гарантии собственности и собственной безопасности. Необходимо изменить нормативную базу, ввести залоги, не сажать предпринимателей в СИЗО на стадии предварительного следствия, уменьшить количество отчетности».
Почему предприниматели продолжают жаловаться на проверки, несмотря на мораторий
«Количество проверок в стране уменьшилось в 3 раза за 10 лет. Вопрос в другом: в эту статистику попадают не все проверки. Например, муниципальный контроль до принятия нового закона «О государственном контроле (надзоре) и муниципальном контроле в Российской Федерации» вообще не попадал под эту статистику. Вторая проблема — в нее не попадают налоговая и таможня. А у налоговой самые тяжелые проверки. Третье — это прокурорские проверки. Но сейчас их стало намного меньше».
Главное достижение Титова на посту бизнес-омбудсмена
«Мы не достигли каких-то кардинальных прорывов, бизнес по-прежнему не сильно защищен в стране, но мы создали институт. У меня заканчиваются сроки, и я знаю, что ухожу, но институт будет работать, потому что мы создали его с нуля, выстраивали все внутренние процессы, даже документооборот, уже не говоря о ценностях команды.
Из внутренних вопросов — изменение уголовного законодательства. Год, проведенный в СИЗО, засчитывается как полтора в приговоре. То есть люди меньше сидят. Кардинально снизилась антимонопольная нагрузка на бизнес: раньше 70% всех дел было против малого бизнеса. Налоги 15% — мы за них боролись и в результате хоть не полностью, но основную часть прошли.
Из крупных вещей, которые удались, — уголовная амнистия для бизнеса, которая состоялась практически в начале пути. Мы тогда, по-моему, компенсировали все расходы государства тем, что предприниматели вернули в качестве возмещения ущерба больше 5,5 млрд рублей».
IPO «Абрау-Дюрсо» в 2012 году — зачем?
«Это было сделано не столько для поднятия ликвидности — наш free-float составляет всего несколько процентов, сколько для того, чтобы понять реакцию рынка на наш бренд.
За это время наша капитализация выросла даже при небольшом free-float. Это подтверждает, что мы на правильном пути. Выручка выросла в десятки раз. Вначале объем производства был 3,5 млн бутылок, а сегодня «Абрау-Дюрсо» продает уже больше 45 млн бутылок.
Мы видим, в какие направления нужно инвестировать. Прежде всего нужно выходить на рынок других стран. Для этого нужны инвестиционные ресурсы, и фондовый рынок в этом смысле — один из инструментов.
Это Шанхайская и Гонконгская биржи, азиатский регион. Его жители составляют чуть ли не 80% от общемирового населения. 25% экономики сосредоточено только в Тихоокеанской зоне. Также к очень динамично развивающимся экономикам относятся Вьетнам, Малайзия, Таиланд. Там есть потенциал для выхода на IPO».
Общественная деятельность
«В один прекрасный день мои товарищи, крупные бизнесмены, пригласили меня участвовать в управлении Бюро РСПП. Честно говоря, я ничего не понимал: зачем, почему я… Но когда я пришел туда, я понял, что есть проблемы, которые волнуют всех и от которых зависит мое конкретное предприятие, что надо время тратить не только на свой бизнес, но и заниматься средой и построением экономической системы в стране».
Почему нельзя заменить высокие технологии
«Если санкции будут продолжаться, некоторые отрасли восстановить будет нельзя. Нельзя моментально заместить самолетостроение, потому что это высокие технологии, которые требуют многих лет подготовки одних только проектов, уже не говоря о том, что они требуют миллионов составляющих, которые в одной стране производить очень сложно. Если страна не прошла все эти этапы технологического прогресса, то мы не можем сами произвести, условно, оборудование для 5G. Мы в любом случае будем вынуждены его покупать. Дай бог, чтобы Huawei продолжал с нами сотрудничать. Потому что они одна из немногих компаний в мире, которые обладают технологиями для размещения сетей 5G. А без 5G вообще практически не может быть прогресса».
Про личные инвестиции
«Каждый раз, когда я вкладываюсь в растущее направление, я что-нибудь теряю и теряю сильно. У меня больше проектов производственного плана и долгосрочного характера, а не такого типа, чтобы сегодня вложить рубль, а заработать два. Я и в крипту вкладывался, но ничего, только в минусах. Поэтому надо заниматься тем, что умеешь. Из акционерного капитала я только забираю дивиденды и трачу их на хозяйственные и семейные нужды, но не использую их для дальнейших инвестиций».
Главные финансовые двигатели России: предприниматели или ресурсы?
«Пока природные ресурсы — это понятно. Экспортируем и тратим деньги на то, что необходимо импортировать. Жесткая денежно-кредитная политика, централизованная система управления, финансовая система управления через федеральный бюджет, где нет достаточной самостоятельности у регионов, уже не говоря про бизнес, — пока мы развиваемся в сырьевой парадигме.
Но будущего у этого пути нет. Мы не сможем жить больше просто как мировой донор сырья. Поэтому нужны собственные компании, собственное производство новых технологий и свой бизнес — прежде всего производственный, инновационный, технологический. И для этого нужна новая экономическая политика. Поэтому будущее только за бизнесом».
Смотреть полное интервью в формате видео:
