Итоги первого полугодия-2013. Когда российская экономика будет снова расти?

Руководством к действию на 2013 год для всех ветвей власти России было послание президента Федеральному Собранию, состоявшееся в декабре прошлого года. Спустя семь месяцев после постановки Владимиром Путиным задач на нынешний год и среднесрочную перспективу мы решили проанализировать, как реализуются инициативы президента и насколько власти последовательны в осуществлении «плана Путина».

Ключевыми моментами послания, напомним, были деофшоризация (и - шире – «национализация элит»), совершенствование налогового администрирования и развитие системы взаимодействия государства и бизнеса (по сути, ГЧП).

О том, что период дешевых нефтедолларов заканчивается, стало понятно еще в 2008 году, когда мировой финансовый кризис только начинался. Эффект от этого оказался отложенным: на экономическом росте это сказалось лишь в первом полугодии 2013 года. После пересмотра прогноза Министерством экономического развития ожидается, что ВВП вырастет всего на 2,4% вместо предполагавшихся ранее 3,6%.

При этом в 2014 г. и 2015 г. МЭР прогнозирует увеличение темпов до 3,7% и 4,1% соответственно. Но ожидания министерства от предстоящей двухлетки не попадают в понижающийся тренд динамики ВВП России в 2008-2012 гг. и непонятно, почему этот тренд должен изменить свое направление. Можно предположить, что оптимизм министерства основан на желании выглядеть лучше перед высшим руководством страны. Выступая перед Федеральным Собранием в конце прошлого года Владимир Путин заявил, что российская экономика может расти на 5-6% в год. Минэкономразвития стремится оправдать надежды и ожидания. Однако прогноз на 2014-2015 гг. в этом случае, вероятнее всего, так же, как и в 2013 г., придется пересматривать.

В послании Федеральному Собранию Владимир Путин перечислил ряд факторов, которые должны способствовать повышению экономического роста до необходимых 5-6%. На первое место президент поставил приток капитала в Россию. В его понятии это борьба с офшорным характером российской экономики. Бороться предполагалось как кнутом (усиливая борьбу с незаконными финансовыми операциями), так и пряником (улучшая инвестиционный климат, совершенствуя российское законодательство и правоприменительную практику).

Прошедшее с того времени полугодие показало, что с кнутом в России все в порядке:

- полным ходом идет работа по подписанию с офшорными юрисдикциями двусторонних соглашений об обмене налоговой информацией, такое сотрудничество стимулируют скорое появление системы глобального обмена информацией (этот вопрос обещает стать одним из ключевых на сентябрьском саммите G20 в Санкт-Петербурге, лидеры «двадцатки» обсудят документ Base Erosion and Profit Shifting, посвященный вопросам размывания налоговой базы и вывода прибыли в низконалоговые юрисдикции – он подразумевает не только обмен информацией, но и контроль за трансфертными ценами, нематериальными активами, электронной торговлей с точки зрения ее экстерриториальности);

- 30 июня вступил в силу закон №134-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ в части противодействия незаконным финансовым операциям»;

- активно проявляют себя силовые ведомства (так, в начале июля 2013 г. МВД сообщило о раскрытии незаконной схемы обналичивания денег, в которой участвовало более 400 человек и 5 банков, всего за 5 лет им удалось таким образом вывести со счетов более 1 млрд долл.).

Что же касается улучшения инвестиционного климата, то пока особых подвижек не видно, если не считать экономической амнистии, начавшейся 2 июля. Но если брать количество амнистируемых, то по сравнению с первоначальными предложениями бизнес-омбудсмена Бориса Титова она оказалась усечена в 20 раз. Напомним, сначала Уполномоченный предложил освободить свыше 100 000 человек, но по статьям, указанным в постановлениях Госдумы, осуждены 9500 человек, а возместили (или смогут возместить) ущерб около 5000 человек.

Если с кнутом российские власти научились управляться куда лучше, чем с пряником, то цель – возврат капиталов на родину – вряд ли будет достигнута в ближайшие несколько лет.

Тем не менее, некоторые бизнесмены уже спешат выполнить поручение президента. Так, в конце июня стало известно, что все активы бизнесмена Геннадия Тимченко были «упакованы» в одну компанию Volga Group. Она зарегистрирована в России и построена по «принципу информационной открытости и прозрачности». Преобразовал структуру владения активами и Михаил Прохоров (правда, по другим мотивам). Эти примеры могут быть полезными не только представителям крупного бизнеса и тем, кто желает избираться в органы власти, но и среднему бизнесу. Ведь преобразование «неформальных» холдингов и «упаковка» активов в приемлемый для инвестора вид помогает привлечь значительное финансирование.

Еще одним условием, способным, по мнению президента, привести к 5-6-процентному росту, является налоговое стимулирование экономического развития за счет перераспределения налогового давления на потребление (налоговый маневр). Заметим, что про снижение налоговой нагрузки на бизнес на бизнес и граждан ничего сказано не было, цель совершенно другая – введение новых налогов и увеличение собираемости.

Чтобы понять, насколько последовательны действия правительства в плане налогового маневра, достаточно вспомнить повышение страховых взносов для индивидуальных предпринимателей в два раза, после чего 300 тысяч ИП снялись с учета. Сейчас, правда, на окончательной стадии принятия находится закон о налоговых каникулах: в течение первых двух лет после первичной регистрации малый бизнес будет освобожден от уплаты налогов и страховых взносов.

Еще одно нововведение, которое продолжает обсуждаться, - так называемый налог на роскошь (точнее, повышенная ставка налога на дорогое имущество – квартиры и автомобили). С транспортным налогом ситуация относительно ясная: за машины дороже 3 млн руб. придется переплачивать до полутора раз по сравнению с прежними ставками. Это позволит увеличить сборы всего на 3,5-4 млрд руб. в год – то есть фискальная функция этого налога не слишком велика. Каким образом налог будет стимулировать экономическое развитие, также не совсем понятно.

Обсуждающийся сейчас налог на недвижимость, который будет введен в некоторых регионах уже с начала следующего года, - на наш взгляд, также нельзя считать стимулирующей мерой. Учитывая, что около 30% жилья в крупных городах приобретается в инвестиционных целях (а в Москве и Питере и того более), новый налог приведет в них к некоторому снижению спроса (но наверняка не цен) на недвижимость. Это хорошо для покупателей, но не для инвесторов и застройщиков. Также планируется ввести налог на недвижимость организаций. Фискальная роль нововведения, конечно, выше, чем у налога на дорогие автомобили, так как в основу его расчетов будет положена кадастровая стоимость, а не оценка по БТИ, что существенно увеличивает налогооблагаемую базу. Предполагается, что налог на недвижимость заменит два старых: на имущество и земельный.

Таким образом, существенным стимулом для ускорения экономического развития обсуждаемый налоговый маневр вряд ли станет. По крайней мере, в среднесрочной перспективе. При оптимистичном раскладе положительный эффект от него проявится через два-три года.

Из откровенно стимулирующих «налоговых» мер можно отметить, пожалуй, лишь снижение налога на прибыль для инвестпроектов в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, а также ряд налоговых послаблений для добычи нефти и газа в труднодоступных регионах. О других мерах в майских «Основных направлениях налоговой политики на 2014-2016 гг.» ничего не говорится.

Итак, налоговое давление увеличивается и на бизнес, и на физических лиц. В настоящее время оно (и административное давление на бизнес) достигло пика. Это является одним из основных сдерживающих факторов улучшения инвестиционного климата. Стимулирует такое положение дел лишь коррупцию, ведь чем больше барьеров, тем больше поводов для их незаконного обхода.

По нашему мнению, более эффективными драйверами экономического роста по сравнению с рассмотренными мерами могут стать рост гособоронзаказа и реализация инфраструктурных проектов.

Первое обещает быть полезным как для российской армии, давно нуждающейся в перевооружении, так и для оборонно-промышленного комплекса. Но только в том случае, если получив новые заказы, предприятия российского ОПК проведут программы финансового оздоровления, станут реформировать и совершенствовать производство, внедрять новые технологии, повышать производительность труда, снижать себестоимость продукции и оптимизировать затраты.

Вторая точка роста еще сложнее: реализовать масштабные инфраструктурные проекты без поддержки государства практически невозможно. На наш взгляд, обеспечение транспортной связности огромной страны – приоритетная задача государства, и развитие инфраструктуры давно должно было стать локомотивом экономики. Пока есть свободные нефтедоллары их нужно вкладывать в строительство дорог, а не в американские ценные бумаги. Ведь развитие транспортной инфраструктуры дает мультипликативный эффект развития территории: улучшение транспортной доступности ‑ снижение издержек – повышение инвестиционной привлекательности – развитие бизнеса – увеличение налогооблагаемой базы – рост уровня и качества жизни. Почему-то эта очевидная цепочка долгое время не была очевидной для властей. Чтобы осознать важность развития инфраструктуры и предпринять конкретные шаги в верном направлении, потребовался мировой финансовый кризис и его последствия в виде стагнации российской экономики в первом полугодии нынешнего года.

О выделении 450 млрд руб. из Фонда национального благосостояния на модернизацию Транссибирской магистрали, строительство Центральной кольцевой автодороги, а также скоростной железной дороги Москва-Казань президент Владимир Путин объявил в июне на Петербургском международном экономическом форуме. На реализацию этих проектов понадобится как минимум 1,5 трлн руб., то есть пока государство готово внести лишь 30%.

При этом крупные железнодорожные проекты в отсутствие каких-либо исключительных условий (например, для дороги Кызыл-Курагино это добыча природных ресурсов) можно считать неокупаемыми. Посудите, стоимость высокоскоростной магистрали Москва-Казань оценивается в 928 млрд руб. Учитывая неизбежный рост расходов, округлим до триллиона. При условии, что ежедневно будет совершаться 10 рейсов в обе стороны с 500 пассажирами, которые заплатят за билет 4500 руб., магистраль будет окупаться более 120 лет. Более оправданным представляется развитие регионального авиасообщения. По нашим расчетам, триллиона рублей было бы достаточно, чтобы реконструировать все аэропорты в городах с населением более 250 тыс. человек. Вместе с реализацией уже разработанной «дорожной карты» по развитию региональных авиаперевозок это позволило бы существенно улучшить транспортную связность не только Москвы и Татарстана, но и всех регионов страны.

В рамках ГЧП реализовывались и реализуются такие проекты, как стройка объектов к саммиту АТЭС, Универсиаде в Казани, Олимпиаде в Сочи, Чемпионату мира по футболу 2018 года. Также в числе знаковых инфраструктурных ГЧП-проектов строительство и реконструкция автомобильных дорог, расходящихся от Москвы (общая стоимость которых, по нашим расчетам, составляет почти 600 млрд. руб., из которых порядка 60% планирует вложить государство), железная дорога Кызыл-Курагино, Богучанская ГЭС, реконструкция аэропорта «Пулково».

Основным сдерживающим фактором сотрудничества власти и бизнеса является отсутствие механизма долгосрочного финансирования. Любой проект ГЧП – это минимум 20-30 лет. А такие «длинные» инвестиции в России под силу только государственным или окологосударственным структурам. В связи с этим все масштабные проекты реализуются не системно, а в режиме ручного управления и при содействии высших чиновников.

Реализация проектов ГЧП осложняется также применением налоговиками правил «тонкой капитализации», а это создает риск доначисления налогов. Дело в том, что объем займов у аффилированных лиц в таких проектах практически всегда превышает размер активов более чем в три раза. А согласно Налоговому кодексу РФ в таком случае по правилам «тонкой капитализации» заемщик не может уменьшить налогооблагаемую базу на размер процентов по займам.

Сейчас под ГЧП в России понимается практически любое взаимодействие власти и бизнеса. Согласно опросу представителей региональных администраций, проведенному Центром развития государственно-частного партнерства, в число инструментов ГЧП, используемых в Центральном федеральном округе, попали проекты, софинансируемые институтами развития, деятельность в особых экономических зонах и инновационных кластерах, СП, арендные договора (видимо, имеется в виду льготная аренда взамен на инвестиции от частного партнера), обычные долгосрочные соглашения с участием государства и бизнеса, а также концессионные соглашения. Последняя составляющая во всем мире – основа ГЧП, в российской же структуре инструментов ГЧП она составляет всего 5%.

Такое смешение происходит во многом из-за того, что до сих пор не принят федеральный закон о ГЧП. О необходимости его принятия говорят еще с середины «нулевых», но законопроект был представлен только летом прошлого года. Сейчас в Госдуме обсуждается уже третья его редакция. Если новый закон структурирует все правовые нормы, касающиеся сотрудничества власти и бизнеса, будут устранены противоречия текущего законодательства и дорога массовым проектам в сфере ГЧП откроется, можно будет говорить о каком-либо эффекте в плане экономического развития. Пока же массовости мешает также риск попасть под уголовное преследование, если проект будет структурирован с отступлениями от закона о концессиях, которая подходит далеко не для всех проектов.

Во многом из-за этого количество таких проектов (если под ГЧП понимать только активные долгосрочные проекты, решающие какую-либо социально значимую задачу) составляет, по нашим оценкам, не более 300. Для России это очень мало.

Помимо транспортной инфраструктуры без механизмов ГЧП не может развиваться жилищно-коммунальное хозяйство. По оценкам Минрегиона, свой нормативный срок отслужили более 60% основных фондов ЖКХ. По итогам заседания Госсовета 31 мая 2013 г. было выпущено 16 поручений президента, направленных на расширение участия бизнеса в ЖКХ. Планируется, что уже в этом году начнется активная передача объектов жилищно-коммунальной сферы в частные руки на основе концессий. В последнее время тарифы на жилищно-коммунальные услуги росли, опережая инфляцию, при этом их качество практически не улучшалось. Ситуация обещает измениться, если оказывать ЖКУ поручат бизнесу, а государство будет субсидировать и контролировать тарифы (и/или инвестиционные программы). Но пока это выглядит утопией: при обороте рынка в 4 трлн руб. на модернизацию системы по оценке Минрегиона необходимо 9 трлн.

Сейчас расходы государства на жилищно-коммунальную сферу составляют чуть более 1 трлн руб., еще 1,3 трлн. платит за услуги население. Но эти деньги идут не на развитие, а, в основном, на оплату текущего потребления услуг, латание дыр и поддержание работоспособности системы. Поэтому условие доведения уровня износа в ЖКХ до нормативов, которое президент ставит в поручениях, в любом случае потребует или резкого увеличения государственного финансирования, или значительного (как минимум на 30%) роста тарифов. И первое, и второе в перспективе ближайших лет трудно реализуемо. Доходы бюджета сокращаются, а рост тарифов на ЖКХ и так вызывает серьезную социальную напряженность.

Но даже если проблему изношенности жилищно-коммунальной инфраструктуры решить в ближайшей перспективе не удастся, допуск бизнеса в эту сферу – стратегически верный шаг. В ЖКХ сейчас есть объекты, которые могут быть интересны для инвесторов и если не все 4 трлн руб., то хотя бы 10-15% от них бизнес сможет освоить за 3-7 лет.

Итак, замедление экономического роста становится невольным стимулом для перемен – и переходу от слов об улучшении инвестклимата, снижении административного давления и развития сотрудничества государства и бизнеса к делу. Но, понятно, что произойдет это не сразу. Поэтому по нашим прогнозам в ближайшие два-три года рост ВВП будет оставаться на уровне 1,5-2%.

В условиях стагнации практически во всех бизнесах рентабельность падает, а конкуренция растет. Поэтому лучшей стратегией для российских компаний мы считаем снижение издержек, оптимизацию бизнес-процессов, повышение производительности труда и внедрение новых технологий.