Осознание реальности, как переходный объект

В этот момент "Я" предстаёт перед нами в качестве наблюдаемого объекта.

Сегодня обнаружилась тема "Я, не Я", представляемое, как основание некой психической конструкции, в способности информационного обмена между двумя этими инстанциями.

В неком субъекте, способность к рефлексии создаёт внутри него самого модель этой связи двух психических объектов, которые отражают матрицу отношений частного к целому и целого к частному.

"Я", отражает принцип массового сознания, в котором происходит запись человеческого опыта. При этом запись ведётся из двух основных источников — опыт популяции в целом и опыт личности и её личной истории. В этом смысле, принцип "Я" отражает женское начало, которое сохраняет достигнутый результат пути жизни.
Отсюда такие правила общего предназначения, как способность к самодостаточности и способности вынашивать плод, рожать.

У принципа неопределённости, к которому относится мужское начало, характер организации менее самодостаточен. Движение в неизвестное — вот путь мужчины.

Однако, если посмотреть с точки зрения целого, а не частного, мы увидим, что каждый раз принцип неопределённости, достигая результата в "Я" меняет свой полюс свойства на противоположное.

Я бы назвал этот принцип — вселенная внутри вселенной, где в свою очередь так же вселенная, и т.д. Принципиальная между ними разница в том, что они качественно отличны друг от друга, чему основанием служит информация. Это и есть принцип иерархии жизни. Назовём условно это "миром". А иерархию — "мирозданием".

В этой информационной иерархии, если смотреть с точки зрения скорости, чем меньше скорость при передаче данных и чем больше она имеет искажения при передаче, тем ближе система к тому, о чём можно было бы говорить, как абсолютное ничто, т.е. абсолютный ноль информационного движения. И наоборот, чем больше скорость информационной передачи и чем меньше искажений при передаче, тем это точнее выражает суть того, что мы переживаем, как жизнь.

В локальной системе под влиянием более высокой информационной иерархии, создана среда, которую мы и переживаем как существование. Иными словами, "пульт управления" нашей реальностью не в нашем мире как таковом, а по отношению к нему всегда трансцендентен. Можно было бы так сказать, что жизнь намного старше, чем пространство и время, в котором воспринимаемые точки начала и конца, т.е. жизни и смерти материи — субъективны. По сути, материя отражает лишь только определённое качественное состояние в более широкой информационной реальности.

В моём представлении, то, что Фройд выражал в мысли, что смерть старше жизни, является именно тем, что это информационное качество не является прямо связанным с нашей реальностью, которая выражена абсолютно уникальным собственным свойством. У неопределённости нет речи. Однако, из неё и произрастает человеческая речь.

Кто-то сказал, что если бы мы встретили инопланетян, которые бы смогли до нас добраться и которые являлись бы жителями нашей вселенной, то это были бы нам родственные виды жизни. Продолжая эту логическую линию, можно было бы сказать, что жизнь в её ином качественном состоянии мы не могли бы даже воспринять. Однако, именно то, что для всех систем иерархии жизни единым оказывается информация, как объект и среда для различных организационных принципов, мы, так сказать, могли бы говорить о том что не в состоянии воспринять в концепции цели, как о потенциальном.

Представим, что у нас нет микроскопа и мы не в состоянии увидеть микромир. Однако, мы можем по информационным свойствам нашей реальности осознать то, что такой микромир существует, не имея микроскопа. Просто наблюдая общие законы жизни и зная её принцип организации.

Представим, что после некоторого качественного развития в пределах наблюдаемых явлений, выраженных материей и временем, и при развитии технологий для наблюдаемой реальности, наши технические средства наблюдения за ней достигли предела, как по информационной скорости, так и в отношении спектра исходного восприятия. Одна из проблем человечества не информационная скорость как таковая сама по себе, а то, что наши технические разработки намного порядков опередили возможности нашей собственной психики в скорости обработки данных. Осознание — это процесс довольно сложный. Ускоряя информационные данные внутри реальности, мы не ускоряем при этом процессы осознания этих данных, потому что темп этого развития задан не нами, но может быть осознан нами как закон и часть культуры при принятии решений. Нас попросту затопило информационной скоростью. Своего рода — это самый настоящий потоп, только ХХI века в иной форме, осознаваемый, как глобальный кризис. Наращивая информационную скорость, мы при этом вообще не занимались тем, что бы эта информация хоть как-то интегрировалась в "Я", не разрушая систему. Мы "воткнули в розетку с напряжением в 220 вольт наш сотовый телефон без адаптера", ощущая явный перегрев.

Информационный обмен подразумевает некое напряжение, которое мы ощущаем, как психическое давление.

Представьте, всю жизнь вы пили и курили. И вдруг, решили в один день стать марафонцем. Одели кроссовки, вышли на дистанцию в 30 км., и побежали, что есть мочи. Исход такого забега предрешен.

Сегодня мы не говорим о людях и о психике человека, как о чём-то, что идеально выражало бы способности опытного марафонца в забеге длинною в жизнь. Скорее, и именно потому жизнь и ощущается, как что-то, что необходимо пережить, и как что-то невыносимое, потому что бежать всё равно приходится насильственно. Этот процесс мы называем театром. В этом выражена глубокая человеческая трагедия. Но жизнь изначально не для того, что бы её переживать, как неизбежное и неизменное зло.

И только, когда психические возможности человека способны переносить те нагрузки, которые на него подаёт среда, он осознаёт жизнь счастьем. Заметьте, я не говорю о том, что в этой психической подготовленности нет проблем. Но они не затапливают психический аппарат человека, не разрывают его целостность и не стирают его психические возможности так, что бы его мышление становилось белым, бесчувственным, абсолютно рациональным, автоматическим, оператуарным явлением. Что бы хоть как-то пережить непереносимую жизнь и время, человек научился подменять этот процесс такими психическими реакциями, которые бы не обнаруживали вообще источника боли, где сама жизнь стала источником этой непереносимой боли.

Жизнь не только может но и должна переживаться абсолютно иначе.

То, что называют расхождением по цели жизни и цели культуры человека, выражено именно качественным состоянием противопоставления, в котором человек как бы говорит жизни — "я сам". Но может ли ребёнок построить настоящий дом? Может ли он любить женщину? Всё это он может только как ребёнок, играя.

Я бы назвал наш мир, по аналогии с моделью Винникотта, тем самым переходным объектом между потенциальным будущим состоянием и настоящим.

Когда ребёнок увлечён игрой, а игра для него выражена формой переходного объекта, в комнате, в которой присутствует мать, (значимый объект) занятая своими взрослыми делами.

Переложите эту модель на реальность и получите человечество, увлечённо играющее в свой мир, как игрушкой, в котором оно уже способно психически удерживать значимый первичный для него объект внутри собственного психического аппарата — жизнь и её законы, где самой игрой он коррелирует с ней по цели. И ведь игра ребёнка далеко не выражена одним только позитивизмом. В ней много сложных задач, проблем, решений, действий. Точно так же, как психика значимых для нас объектов, становится опорой для нашей собственной психики, так и выяснение того, чем именно представлена жизнь и её цель, становится целью культуры человека через краткий миг существования.