Симбиоз как высшая форма организации

Ну, вот вы и не знаете!

- Симбиоз тела и души. Тело существует в физическом пространстве, душа – в планковском (т.е. в разрывах физического пространства, 10 в минус 26 степени см) и получается вот такой симбиоз, которым мы очень довольны! Ну, во всяком случае, это интересно! Душа поставляет телу долговременную (а может, и кратковременную память, мы еще не разобрались), тело же поставляет душе возможность увидеть этот физический мир (а то в ТОМ уж больно неуютно) и жить в нем.

Такие вот дела.

Моя статья – о симбиозе организаций. О том, насколько он эффективен в конкурентной среде рынка, и о том, какие преимущества он предоставляет.

В книге «Стратегическая логика» Хуана Карлоса Харилло совершенно к месту для нас утверждается тезис о том, что прибыль возможна только в бесконкурентной среде. Но наши мозги так уже, извините, запачканы различными псевдотеориями, что мы с трудом этому верим. Между тем, я наблюдал такую безконкурентную симбиотическую среду «этим летом» и хочу с вами поделиться – хотя бы, на первых порах, своими положительными эмоциями.

Речь пойдет о научных организациях на крайнем севере, на архипелаге Шпицберген. Шпицберген (давайте, будем называть его по-другому: Свальбард) – принадлежит Норвегии. Но он имеет статус безвизовой зоны, и поэтому каждый может приплыть туда на своей утлой лодке и разбить там свой camp. Для последнего, правда, нужно будет разрешение губернатора Свальбарда.

Героем моего рассказа станет русский геолог, проработавший на Свальбарде более 30 лет. Назовем его Михалыч, это не его псевдоним, это его отчество. Михалыч знает на Свальбарде все и всех, и мы будет описывать интересующий нас феномен: симбиоз научных организаций на Свальбарде, как бы от его лица, станем его глазами.

Итак, Михалыч прибыл на Свальбард в составе нашей российской экспедиции, которая называется «Шпицбергенской». Вся экспедиция составляет 13 человек от некогда могучей организации в 35 (а в некоторые годы – и до 90 человек) геологов. Экспедиция Михалыча финансируется от источника в Министерстве Природных ресурсов. На эти деньги Михалыч покупает наш российский вертолет, получает на складе российской организации «Арктикуголь» питание (все просроченное, конечно, поскольку куплено в гипермаркетах «О’кей», как просрочка), бензин для лодок и газ для плит, а также себе зарплату на карточку, которую он оставил дома жене, хотя, заметим, эти деньги были бы ему очень не лишни здесь, на Свальбарде.

И вот так наш Михалыч может ехать себе в поле, жить в старой своей палатке, спать в своем старом спальнике, от запаха которого даже белым медведям становится дурно. Михалыч обороняется от них карабинами, которым сто лет в обед и в которые он сует (не побоимся этого слова) такие же «свежие» патроны. Карабины поэтому стреляют не всегда (см. заметку в «Свальбардпостен» о трагедии на Свальбарде в Сассендаллен этим летом, правда, там были не наши карабины, но такие же старые).

Как же Михалыч охраняет свой полевой лагерь? Ведь он же дорог ему не только как память, которую его родственники сохранили о нем, греясь на пляжах Канар! В лагере осталась еда и «шведский стол», как он выражается, для белых мишек, которые очень голодные, пришли с севера и не прочь бы перекусить чем-нибудь (а вовсе не русской сгущенкой, как вы думали!).

Михалыч садится в русский вертолет МИ-8 МТ и летит в норвежский город Лонгиер. Там находится огромное здание, объединяющее Норвежский полярный институт, Университет ЮНИС для юных геологов и географов со всех стран, свальбардский научный форум и еще некоторые научные организации. Надо сказать, что Михалыч имеет на Свальбардском научном форуме свой проект, и не один, поэтому в научной среде Свальбарда он – свой, и Губернатор Свальбарда дает ему разрешение на работы для всей геологической партии и для него лично, а также Михалыч может получить у Губернатора разрешение на посадки вертолета, если таковой Михалычу понадобится.

Норвежцы в этом огромном здании, которое я назову ЮНИС, живут вольготно. Не знаю как, но они построили это здание, организовали огромный склад, которому позавидовал (нет, он просто бы умер от разрыва сердца!) любой хозяйственник, у них – собственные вертолеты и корабль. Михалыч же просто зашел поболтать и попросить растяжки для лагеря.

В коридоре он встречает своего приятеля Дирка – немца, который работает в ЮНИСе, и они с ним надолго склоняются над картой Свальбарда, вернее, над картой южной части Свальбарда, куда Михалыч и Дирк хотят на следующий год лететь. «Да, кстати, Дирк, – говорит вдруг Михалыч – Ты отдавал нам винт от лодочного мотора, который ты брал три года назад?»

Дирк ошарашен. Он берет себя в руки, старается не выглядеть перед Михалычем, которого он очень уважает, дураком. Он берет за ручку вашего покорного слугу и ведет его на склад, где у последнего подкашиваются ноги от увиденного, подводит к стеллажу и показывает: «вот такой»? На стеллаже аккуратными рядами сложены винты от лодочных моторов. Я беру самый, на мой взгляд, дорогой, и иду к Михалычу. А тот уже успел переговорить с Винфредом и заказать норвежский бензин для наших лодок. Растяжки в коробках уже лежат, готовые, на диване. Михалыч пьет кофе и по мобильнику разговаривает с шефом Дирка – нет, не о запчастях – о своих семьях. Затем он уходит.

В числе прочих полетов, которые Михалыч запланировал на этот год, есть один, который интересует не только его. Михалыч хочет слетать на юг Свальбарда, отколоть 15-ти килограммовую пробу от одного горного хребта и исследовать его на всякую всячину, какая может там найтись. В полет он берет лишь свою ассистентку, но, оказывается, еще кое-кто не прочь полететь!

Не прочь полететь гляциологи (изучают ледники) из Москвы, г-да О…..ы, не прочь полететь геофизик Саша Р….к, поплавать с аквалангом. Ему говорят, что до берега от места приземления будет около 15 км, но это его не смущает. Хотят лететь и наши биологи – посмотреть птичек. Вертолет летит, а платит за него Михалыч.

В середине сезона к Михалычу прибывает из Москвы очередная, как он думает, головная боль, а на самом деле – неожиданное подкрепление в лице доктора наук, геолога, назовем его Николай Борисычем. Не думайте, что доктора наук все сплошь старые и с трясущейся козлиной бородкой! Нет, Борисыч – двухметровый гигант и очень сильный человек. Он прибывает в аэропорт Лонгиера (центр на Свальбарде) и некоторое время с интересом ходит по Лонгиеру, пытаясь с помощью своего electronic ticket (и, конечно, норвежских крон) купить норвежской водки в местном магазине. Затем он хочет двигаться «в сторону весны», как пел Б.Г., т.е. ехать к нам на базу и в поле, и в этом ему помогает польское судно, которое поздней ночью доставляет его в Баренцбург, и к утру он, наконец, приходит к нам. Борисыч принимает участие в наших работах, а мы – в его. Кормится он из нашего общего котла, на его кроны коллектив себе иногда немного «позволяет».

Михалыч же из Лонгиера, из ЮНИСа возвращается в Баренцбург к себе на базу. По пути выясняется, что в Баренцбурге, оплоте украинских шахтеров, проходит международная конференция на английском языке, который Михалычу, между нами, знаком. Михалыч переодевается в пиджак и идет в местную библиотеку – там как раз и заседают. Доклад делает очень красивая и амбициозная девица из Мурманска. Она рассказывает о себе, о своих работах и в конце ask the questions. Михалыч ask, do You mean…она предполагает, что венцом ее работы является paper work? How sad! Мне кажется, говорит он, что венцом работы должно являться новое знание. Далее он делает доклад на английском об управлении знаниями. Все в шоке.

Вечером, сильно подвыпивши и проводив всех докладчиков на корабль, который идет в Хорнсунн (фиорд на юге Свальбарда) на польскую базу (и велев передать привет: список я не привожу – очень длинный!), Михалыч приходит на базу. Поскольку, несмотря на выпитое, сон к нему не идет, он садится за комп и отрывает свою почту. Там оказывается, его приглашают японцы – принять участие в гляциологических исследованиях, его – геолога. Что ж, геолог – не геолог – надо ехать. Точнее – лететь.

Утром Михалыча отвозят на ГРЭ – вертолетную площадку. С ним только его рюкзак и верная ассистентка. Да, еще спальник. Один на двоих, разумеется. За Михалычем прилетает норвежский вертолет и Ешимиро У..а приглашает его взойти на борт. Дальнейшее пропускаю за ненадобностью, но не думайте: поцелуев не было, японцы – народ выдержанный! Михалыча привозят на ледник, в полевой лагерь, расположенный прямо на льду толщиной 90 метров.

В течение нескольких дней бурится скважина для чего-то там японского, Михалыч консультирует. Живет он в отдельной японской палатке, где по ходу пьесы кончается обогрев и Михалыч достает последнее, что он привез из Лонгиера по своему electronic ticket. Этого не хватает, понятно, и он идет в соседнюю палатку к японцам. Там живет студент, молодой человек из Осаки. Понимая английский Михалыча, он долго возится со своим рюкзаком и достает оттуда плоскую флягу с сакэ. Кланяясь русскому учителю, он обеими руками протягивает флягу Михалычу, и ни один мускул на его японском лице не показывает его волнение. Михалыч флягу берет и уносит с собой. Назавтра оказывается – у парня День рождения! Михалыч опечален, но сакэ не вернуть!

Скважина пробурена, все, что можно японского, в нее уже опущено, все померено. Михалыч достает русский скважинный гамма-спектрометр и предлагает сделать разрез скважины по глубине. Японцы разводят руками: у них нет лебедки, нет мерной веревки, все на леднике – по минимуму. Тогда ассистентка Михалыча делает на обычной веревке отметки, и они опускают спектрометр в скважину, пользуясь самодельным шкивом. Японцы, как сказал бы В.Шинкарев, «в изумлении отходят».

Несколько дней пролетели как один. Скоро и домой, в Санкт-Петербург, а так не хочется! Назавтра Саша Р…к пригласил поснимать их дайвинг при температуре воды (сейчас!...-1градус Цельсия). Михалыч пойдет на своей лодке. Он, кряхтя, влезет в свой костюм Helly Hansen и приедет на пирс. Там он спустил свою лодчонку на воду и долго будет, стоя в пояс в воде и кряхтя (костюм, а все равно холодно!), отвинчивать колеса от лодки и вновь привинчивать их – уже колесами кверху. Затем он оттолкнет лодку от берега, запрыгнет в нее и заведет свою «Ямаху». «Ямаха» заведется сразу – не зря он попросил свечи в ЮНИСе! И Михалыч врубит ход так, что вам кажется: сейчас тебя выбросит за борт, и тебе хана!

Он поплывет туда, где он нужен. И ему нужны все, кто вокруг. За кадром играет русский военный оркестр, который, говорят, уместен везде.

Это – Арктика. А мог бы быть – весь мир!

К чему весь этот рассказ? Ну, занятно! Ну и что?

Я наблюдал другую жизнь. Жизнь вне конкуренции, жизнь в симбиозе. Мы дарим миру свою самоотверженность в трудных работах, свою упертость и смелость. Они – свою организацию, свою логистику и обеспечение. В результате получается нечто, чего не достичь порознь. И стороны это понимают. И дай Бог здоровья Михалычу, а со стороны норвежцев, поляков, японцев и всех остальных – здоровья таким же, как он!

Может быть, попробуем так работать и здесь?