Судьба и парадоксальное мышление

В своей статье “Шизофреники”, Поль-Клод Ракамье, даёт следующее определение парадоксальному мышлению:

“Парадоксальное мышление — является психической формацией, которая соединяет неразрывно предписания, предложения, мысли, непримиримые по своей сути, но в то же время не противопоставленные”.

Ракамье сравнивает парадокс со связкой ключей, на которой соседствуют разнообразные не сочетающиеся предметы.

“Парадоксы являются одновременно ментальными (психическими) стратегиями и реляционными (парадоксы отношения между чем либо — родственный, относительный). Также, пишет Поль-Клод Ракамье: — “Не лишне напомнить о том, что сам по себе мыслительный процесс связан с процессом отношений.”

И мне хотелось бы добавить от себя, что мы можем также говорить о смысле слова “отношения”, в структурном, физиологическом представлении психического аппарата.

Я здесь хотел бы читателю предложить некоторую модель парадоксального мышления в связи с понятием судьбы, исходя из определения Ракамье.

Мы могли бы говорить о судьбе человека в контексте непрерывности развития линии жизни, и, так скажем, о её шизоидной структуре, в которой укоренилась некая модель поведения, поводом для которой явилось травматическое событие. Это травматическое событие, как короткое замыкание, словно разрывает непрерывность линии жизни, делая невозможным разворачивание дальнейшей программы психических событий, становясь как бы замкнутым на самом себе элементом, который ложится на дальнейшую последовательность внешних событий, а именно перцептивных. Используя образ, предложенный Ракамье, как кольцо для ключей, на котором висят различные события-ключи, мы видим, что все эти ключи могут быть разными. И здесь Ракамье использует образ с логическим двойным уровнем, в котором обозначены два типа систем, а именно: линейный (константный) и не линейный принцип развития. В данном случае, кольцо для ключей будет символизировать константный принцип — постоянство, а ключи, нанизываемые на кольцо — события, сумму которых мы называем нашей судьбой. Также мы будем не забывать указание Ракамье о том, что “мыслительный процесс связан с процессом отношений.” В нашей модели это будет означать отношение кольца — принципа константности, к ключам — принципу неопределённости. Здесь мне хотелось бы также добавить, что эта модель является моделью триангуляции, так как между системами находится объект связи, устанавливающий их отношение друг к другу, что в дальнейшем в нашем ходе рассуждений будет играть очень важную роль.

Мы довольно хорошо понимаем и осознанём, что такое непрерывность жизни с точки зрения перцепции. Но мы при этом вообще не осознаём, что такое реальность с точки зрения психического аппарата и, так называемого, внутреннего мира, если бы мы не имели перцептивного опыта. Всё, что мы знаем о нашей жизни, мы знаем благодаря перцепции, которая помогает создавать нам образы нашей реальности, откладывая их в виде абстрактной модели в нашем психическом аппарате. Очевидно, для того, чтобы лучше понимать, о чём я пытаюсь сказать, необходимо добавить, что в стратегии выживания, проще использовать опосредованный путь проверки опыта, нежели прямой, угрожающий уже накопленному опыту самой жизни. Таким образом я хочу показать, что модель триангуляции, это также модель отношений различных системных организаций памяти, очевидно филогенетической и онтогенетической, сообщающихся между собой через интегральную психосоматическую систему, с одной стороны которой находится перцептивный аппарат и речь, а с другой, энергетический аппарат и абстрактное соматическое возбуждение — язык чувств. Таким образом психосоматическая система предстаёт перед нами, как интегральная сверх система, включающая в себя два под-системных инструмента: психический и соматический, выражающих свою функцию в различных системных средах, разделяемых на понятия внутреннего и внешнего. Также мы можем сказать из всего, что у внутреннего и внешнего разные системные языки. И если мы говорим о связи этих двух систем, то мы понимаем, что необходима функция их согласования, способная эквивалентно переводить информацию с языка тела на язык психического аппарата и обратно. И мы можем предположить, что функция этой системы согласования выражается способностью передавать информацию из внешнего мира во внутренний и обратно, без искажений. И что при выполнении этих условий, программа их согласованного взаимодействия разворачивается непрерывно в системе неопределённости, что мы осознаём, как возникновение абсолютно нового жизненного опыта, подчиняющегося принципу удовольствия, и не вызывающего чувство déjà vu, навязчивого повторения, или чувства неудовольствия. Несомненно, что представителем этой двойственной системы отношений, посредником и мостом между соматической и психической системами, является человеческая речь, несущая с одной стороны информацию о внешних объектах, но внутри себя, как начинку, аффективный заряд энергии соматического происхождения.

Следующим шагом в моих размышлениях, необходимо сказать о том, что травматическое событие выражается чрезмерным энергетическим возбуждением в психическом аппарате, с которым он не может мгновенно справиться, не нарушая при этом константный принцип непрерывности психической жизни, которая, как я выше указал, проявляет себя новым неопределённым опытом в развитии того, что мы называем судьбой. И здесь есть прямая динамическая зависимость, выражающаяся силой рассогласования между психосоматической системой, где график динамического рисунка рассогласования систем на внутреннем уровне, выраженном абстрактным языком сомы, проявит себя в качестве наблюдаемой жизни субъекта, о которой он мыслит на языке собственной судьбы, связанный с внешней реальностью. И я здесь снова хочу указать, что этот принцип согласования или рассогласования систем, подчиняется и основан на двойном принципе удовольствия-неудовольствия, который играет роль своеобразного компаса, указывающего на направление в котором находится смысл самой жизни и цель её развития. И как всякий компас, его стрелка, указывающая некое направление, не может быть привязана только к двум точкам, правильной и не правильной, а всегда колеблется, последовательно проходя все возможные точки относительности, между верным и не верным направлениями, словно играя в игру “холодно-горячо”. Как видно из этого примера, важными стратегическими факторами эволюционного принципа развития будет также инструмент, выражающий отношение количественно-качественного порядка жизни, где может доминировать перцептивный опыт, опыт действия, над психическим, и наоборот, где качество жизни будет зависеть от доминирования психической части над перцептивным. Также опят-таки, мы можем говорить о количественно-качественной зависимости, как отражении работы того самого “внутреннего компаса”, указывающего на цель и смысл направления развития жизни в её внешнем выражении.

Немного отходя в сторону от судьбы и парадоксального мышления, я хочу задаться вопросом о том — как именно может быть выражено согласование между словом, как представителем внешней реальности, и аффектом, как представителем внутренней реальности? Очевидно, что это согласование будет означать, что аффект эквивалентен тому слову, которое несёт представление о внешней реальности. И этот эквивалент нам необходимо назвать честностью, выражением чувств, к отношению объекта чувств. Но так как наш “компас” не показывает только две точки, а постоянно от них отклоняется, то система скорее представлена в виде вероятностей событий, вероятности честности, относительно к динамическому отклонению от неё и приближению. И хотя этот термин скорее относится к квантовой механике, чем к психоанализу, однако, используя его, я вижу большое системное сходство между тем, как описана мной функция психосоматического объекта и тем, как парадоксально описывается квантово-волновой дуализм. Здесь было бы не лишним сказать и о том, что в ныне существующем новом научном направлении, квантовой биологии, был поставлен вопрос о том, как птицы определяют верное направление полёта не имея при этом опорных перцептивных точек отсчёта? Опыты с так называемой теперь “квантовой малиновкой”(1) показали, что возможно их глаза, наделённые соответствующими рецепторами, использует квантовые механизмы, что позволяет им с высокой долей вероятности определять слабое магнитное излучение земли, которое и служит им ориентиром для внутренней системы, играющей роль своеобразного “компаса”, указывающего им на цель, что и проявлено в их способности и поведении. Однако, я скорее отношу эту способность малиновки не к её перцептивным свойствам, а к её психическим процессам, связанных интегрально и с перцепцией, что позволяет ей как бы “знать” что для неё верно, при этом не обладая разумом, в человеческом смысле.

И “знание” малиновки в её системе ценностей жизни, невозможно рассматривать отдельно от самой среды, которая их и определяет как эволюционное развитие данного вида. Более того, что можно довольно смело говорить о том, что смысл жизни, проявляемой в эволюционном парадигме, вовсе не ограничен каким либо видом как таковым, а гораздо шире.

Я также склонен видеть в описанном М. Кляйн, двойственном механизме параноидно-шизоидной позиции, тот же самый механизм, справляющийся с системой вероятностей, тот же компас, занятый постоянным нащупыванием того, что прямо не может пощупать перцептивный аппарат, и что не может выразить пустое слово, слово динамически лишающееся репрезентаций или наполняемое ими в этом двойственном процессе. Знание, которое как бы “вдруг” может всплыть из ниоткуда или исчезнуть в никуда, но на самом деле основано на динамическом, аффективном механизме параноидно-шизоидного компаса, чья целостная система знаний (полный круг вероятностей) для нас полностью недоступна, и проявляется лишь как точки, вспышки дискретного субъективного знания на его вторично проявленной системе, которая может стремится к их связи или от них. В этом смысле у меня возникает ассоциация между двумя различными системами, где одна выражена свойством репрезентаций в слове, а другая выражена отношением свойств магнита к намагничиваемому объекту. В этом смысле, можно говорить об увеличении репрезентаций в слове, как об увеличивающейся связи между магнитом и намагничивающемся объектом по средствам делегирования свойств магнита самому объекту до состояния, в котором свойства магнита и намагничивающегося объекта не будут выровнены или, переводя в терминологию психосоматической системы, скоррелированы соотнесены между собой.

Квантовое связывание – это такой квантово-механический эффект, при котором пара электронов (или других элементарных частиц), будучи пространственно разделены, все же могут влиять друг на друга. Лет десять назад, когда физики только начали экспериментально изучать этот эффект, его называли еще квантовой телепортацией. Демонстрация эффекта требует сложной аппаратуры и температур, близких к абсолютному нулю, и все равно – удержать электроны в "связанном" состоянии удается всего несколько микросекунд. У малиновок нет ни аппаратуры, ни сверхнизких температур, но тем не менее, согласно последним расчетам, они умудряются связывать электроны, как минимум, на миллисекунды. Справедливости ради следует сказать, что прямых доказательств наличия у птиц квантово-механического компаса, нет – есть предположение, основанное на множестве косвенных свидетельств, собранных за предыдущие годы, и есть возможный механизм квантово-механического связывания, предложенный группой Саймона Бенжамина (Simon C Benjamin) из Оксфордского университета в последнем номере журнала Physical Review Letters. Малиновки определяют направление магнитного поля Земли благодаря специальным оптическим клеткам, криптохромам, находящимся у них в глазах, – именно там при попадании фотона и происходит "связывание". Ученые утверждают, что оно происходит из-за наличия в криптохромах экзотических молекул с названием, похожим на адрес электронной почты, — N@C60. Представляют они собой кубическую клетку, составленную из атомов углерода, с атомом натрия внутри. Именно там и происходит связывание электронных пар. Стоит одному электрону из пары отклониться на несколько нанометров в сторону, он начинает "чувствовать" изменение магнитного поля и передает свои "ощущения" электрону-партнеру. Тот в свою очередь, в зависимости от полученной информации, вызывает протекание той или иной химической реакции и в конечном счете сообщает малиновке, в какой стороне находится северный магнитный полюс Земли.

Возвращаясь к судьбе и парадоксальному мышлению, я вновь хочу рассмотреть образ, который нам дал Ракамье, как образ разных брелоков и ключей, объединённых одним кольцом. И теперь я чувствую возможность говорить прямыми связями, где ключами и брелоками является сочетание объектов одной системы, перцептивной, по отношению к кольцу, как представителю другой системы, соматической, на которое они все нанизаны в каком-то определённом собственном порядке, имеющим абсолютно уникальный субъективный смысл.

Кольцо в данном случае символизирует некий полный смысл и знание о жизни, предшествующее принципу неопределённости, где всё, что оказалось верным для жизни, не может знать и помнить субъект. Однажды, рождённый прямо посреди этой неопределённости, как птица, оказавшаяся посреди океана, и связанный с прошлым всего знания жизни только косвенным образом, через тело, субъект вынужден блуждать в поисках верных ответов, где перцептивная система не в состоянии решить самостоятельно эту задачу, так как посреди этого океана нет ничего, чтобы указывало на верное направление к суше. И человек, по сути, может двигаться как угодно, а может использовать механизм “квантовой малиновки”. Он может строить огромные теории, края которой всё равно не коснуться пределов бескрайнего океана жизни, посреди которого он был рождён, и не нащупают истины. Но в эти огромные теории человек вкладывает столько сил и энергии, что независимо от того, являются ли они истинными или нет, они утверждают частную правду, диктуемую для всех, срастаясь в группы, которые уже диктуют свою волю другим народам. Но и даже тут, размер этого частного принципа возведённого в абсолют не хватает, чтобы наткнуться хотя бы на один истинный ориентир настоящей реальности. Жизнь миллионов, поколений, даже целых цивилизаций превращается в ад, исповедуя только лишь количественный аспект некой системы, но ни каким образом не трогающих качественный её параметр, позволяющий остановиться и задуматься над простыми вещами: а что мы тысячелетиями делаем не так? Доминирование перцепции над психической дублирующей системой, не позволяет человеку остановиться, и вынуждает его выражать свои чувства в действиях, что стоит всем нам очень дорого. Мы готовы бросить в пламя костра нашей частной правды, возведённой в идею группы миллионы абсолютно непричастных к ней людей и их жизней. Но что нам принцип наслаждения, аффекты слов, чувства, от которых мы отказываемся во имя нашей идеи? Какая разница как умирать? — думает человек, лишенный всякой связи с жизненным смыслом. Однако, так как через него миллионы людей связаны в единую систему, то частный принцип жизни превращается в частный принцип смерти, где умирая, частный принцип и идея тащит с собой в гроб и общий, групповой системный принцип.

Если мы скажем, что свойство кольца, проявились в свойствах ключей, то ключи будут выражать тоже отношение между собой, которые содержатся в самом кольце, (оно держит вместе ключи) оставаясь при этом разными ключами. Однако, если мы уберём кольцо, после того, как все ключи получили его свойства, (условно говоря, были намагничены) то отношение разных частей к целому сохранится. Эту ситуацию (кольцо, держащее ключи вместе убирается) можно также рассмотреть с позиции инстинкта, который всё более удаляется из механизма, определяющего цель поведения человека. Также это можно рассматривать с позиции энтропии, предположив в очень далёко конечно перспективе, что форма жизни возможна и в ином состоянии целостности, нежели той, основанием которой является материя.

Человек, всё более двигаясь наугад, вынужден всё больше и больше понимать важность связи и двойственности его собственного психосоматическо положения, как организации, ведь отказ от понимания этой связи означает, что в момент, когда инстинкт полностью будет подавлен и утрачен, всякие ориентиры для обнаружения хоть какой-то истины будут безвозвратно потеряны. И у человека просто не будет необходимых ресурсов и инструментов, чтобы найти выход, оказавшись посреди океана жизни. Просто, некоторое время пометавшись, человек потеряет силы и утонет. И решить он эту задачу может только сообща с другими. Более того, с другими не в том смысле, под которым мы понимаем наших современников, а тех, кто будет после нас. Тоесть речь идёт о том, что даже самый гениальный человек в этом мире, ни каким образом не в состоянии решить эту задачу в одиночку, если его идеи и мысли не будут последовательно или не последовательно развиваться потомками. А это абсолютно невозможно, если идея носит деструктивный характер и не подчинена принципу наслаждения. И в этом смысле, какую судьбу выбирает человек? Готов ли он сдаться, так и не разгадав загадки жизни или нет?