Скопировать ссылку
Что такое субсидиарная ответственность?
Речь о субсидиарной ответственности идет, когда банкротят компанию. Это может произойти и с небольшой организацией. Ведь банкротство возможно уже при условии, что долги компании составляют 300 000 рублей или более.
Если в процессе банкротства директора, главбуха, юриста или другого работника компании посчитают контролирующим лицом, то на него могут переложить не только налоговые, но и все остальные долги компании перед кредиторами (статьи 61.10, 61.11 Федерального закона от 26 октября 2002 года № 127-ФЗ). Субсидиарная ответственность возможна, даже если человек не работает в компании по трудовому договору, и независимо от того, заводили ли на него уголовное дело, к примеру, за неуплату налогов.
Кого же могут посчитать контролирующим лицом? Контролирующее лицо — организация или человек, которые в трехлетний период до признаков банкротства компании могли определять ее действия (пункт 2 статти 61.10 Федерального закона от 26 октября 2002 года № 127-ФЗ).
К примеру, для бухгалтера высок риск, что на него переложат долги компании, в двух ситуациях. Первая — отсутствуют бухгалтерские документы или в них искаженные данные. Вторая — налоговая задолженность компании составляет более 50 процентов от общей суммы долгов перед кредиторами третьей очереди.
К ответственности могут привлечь и бухгалтера, которого не признали контролирующим лицом, если он по указанию директора скрыл документацию или исказил ее данные (пункт 24 постановления Пленума Верховного суда от 21 декабря 2017 года № 53).
Правда ли, что к ней все чаще привлекают не только предпринимателей, но и наемных менеджеров и даже родственников бизнесменов?
Да, верно. Если раньше долги компании-банкрота перекладывали на директора и учредителя, то сейчас деньги начали все чаще взыскивать и с других лиц, в частности, с бухгалтеров.
Вот пример. Налоговики нашли у строительной компании сомнительные сделки с зависимыми субподрядчиками. Инспекторы отказали в вычетах НДС и расходах, доначислили налоги, пени и штраф. В итоге компания обанкротилась. Директора и главбуха привлекли к субсидиарной ответственности. В судебном решении не обозначили конкретную сумму долгов, которую они должны уплатить за компанию. Но известно, что налоговая задолженность составляет 115 миллионов рублей.
Судьи не приняли довод, что бухгалтер не могла влиять на деятельность компании. Именно она отражала в отчетности недостоверные данные по сделкам с контрагентами (постановление Арбитражного суда Московского округа от 9 августа 2019 года № Ф05-17235/2017). Из-за этого у компании появилась дополнительная финансовая нагрузка — пени и штрафы. Искажение отчетности — это основание, чтобы переложить долги компании на контролирующих лиц (пункт 2 статьи 61.11 Федерального закона от 26 октября 2002 года № 127-ФЗ). Ситуацию усугубило то, что бухгалтер была в составе учредителей. Ей принадлежало 12,5 процента уставного капитала компании.
Риски привлечения к субсидиарной ответственности стали выше еще и потому, что сейчас налоговики стали чаще инициировать банкротства. По закону признак банкротства, если задолженность компании по налогам — 300 000 рублей и больше, а просрочка не менее трех месяцев. Есть еще одно условие, при котором инспекция вправе обратиться в суд: она уже приняла решение взыскать задолженность с расчетного счета, но в течение 30 дней это решение не исполнено (пункт 2 статьи 7 Федерального закона от 26 октября 2002 года № 127-ФЗ).
Контролирующими лицами по общему правилу признают тех, кто влияет на деятельность организации. Например, заключает сделки, акцептует и организует финансово-экономические операции. Внешним признаком скрываемого контроля являются также получение выгоды от операций должника. Поэтому ФНС ориентирует инспекторов на поиск реальных бенефициаров. К ним и должна применяться субсидиарная ответственность. Если будут выявлены признаки недобросовестного, неправомерного поведения, с них могут взыскать долги компании, в том числе недоимку по налогам.
При этом номинальные владельцы и директора компаний автоматически не освобождаются от ответственности. Они будут отвечать солидарно с теневыми хозяевами организаций, если не помогут кредиторам в поиске реальных контролирующих лиц и их активов. По закону отвечать должны все лица, которые своими действиями способствовали тому, что погасить долги стало невозможно.
В то же время, ФНС не преследует цель ликвидировать компанию, ее задача — вернуть в бюджет долги. Поэтому сейчас особое внимание налоговики уделяют тому, чтобы заключить с должниками мировые соглашения. Их суть в том, что компания может избежать банкротства за счет рассрочки по уплате долгов. Условие этого — дальнейшее своевременное исполнение текущих обязательств по налогам.
Налоговики дают такую рассрочку должникам, если нет признаков злоупотреблений и должник предоставил обеспечение. Это залог, банковская гарантия или поручительство платежеспособного лица, которое сможет полностью исполнить обязанности должника, если он допустит просрочку.
ФНС так объясняет, почему предпочитает договариваться, а не доводить дело до банкротства. Заключать соглашения для бюджета более эффективно, чем участвовать в процедуре банкротства. За 2018 год по мировым соглашениям в бюджет поступило 6 миллиардов рублей. А при банкротстве сумма погашения долга может снижаться за счет подверженности этой процедуры злоупотреблениям со стороны бенефициаров компаний и арбитражных управляющих. Закон сейчас в ряде случаев дает нам механизмы для реагирования на такие нарушения. Но это длительные и затратные судебные процедуры, которых можно избежать, если заключить мировое соглашение.
Действительно, задолженность компании-банкрота перед кредиторами теперь могут переложить не только на директора или главбуха, но и на их родственников.
Верховный суд в прошлом году решил, что можно взыскать долги компании, в том числе по налогам, с детей директора, которые получили от него дорогостоящие подарки (определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного суда от 23 декабря 2019 года № 305-ЭС19-13326).
Судьи рассмотрели такую ситуацию. Компания списывала расходы и заявляла вычеты НДС по сделкам с субподрядчиками. Налоговики решили, что сделки фиктивные, субподрядчики не выполняли работы. Инспекторы доначислили налоги на сумму 310 миллионов рублей. Затем компания обанкротилась. В процессе банкротства налоговики потребовали переложить долги на директора, жену и их сыновей.
Директор. Значительную часть средств компания вывела из бизнеса — перечислила на счет другой организации. Поэтому директора обвинили в банкротстве и привлекли в субсидиарной ответственности на сумму 312 миллионов рублей.
Жена директора. Верховный суд решил, что жена директора была причастна к выводу активов и банкротству. Она связана с организациями-субподрядчиками. В одной организации жена была директором, в другой — бухгалтером. Семейные отношения, а также должность бухгалтера сами по себе не говорят об участии в банкротстве. Но в данном случае действия директора и его жены были согласованными. Жена должна была знать, что субподрядчик не выполнял работы, так как она руководила этой компанией. Кроме того, жена была директором и учредителем организации, на счет которой вывели деньги.
Сыновья директора. Уже после банкротства директор с женой подарили детям восемь объектов недвижимости и две машины. Поэтому налоговики заявили, что дети должны тоже отвечать по долгам. Судьи округа не поддержали эти доводы. Но Верховный суд решил, что по вопросу ответственности сыновей дело нужно пересмотреть.
В период, когда компания занижала налоги, сыновья были несовершеннолетними. И нет доказательств, что они контролировали компанию. Но это не означает, что детей нельзя привлечь к ответственности. Ведь родители могли использовать сделки дарения, чтобы скрыть имущество от кредиторов. К тому же на момент дарения одному сыну уже исполнилось 18 лет, а другому 15.
Верховный суд разъяснил, что нужно проверить, стали ли дети реальными собственниками или имущество по сути контролируют родители. Еще необходимо выяснить, была ли цель — вывести это имущество от взыскания в пользу кредиторов. В результате на детей могут переложить долги «за умышленные действия», но в пределах стоимости подаренного имущества.
Таким образом, перевод имущества на родственников уже не гарантирует, что на него не обратят взыскание. Велика вероятность, что практика взыскивать долги с членов семьи теперь получит более широкое распространение.
Это не означает, что родственник в любом случае будет признан контролирующим лицом. Пример:
Дочь учредителя работала главным бухгалтером, а затем замдиректора компании. Организацию признали банкротом, и конкурсный управляющий заинтересовался сделками, в которых участвовала главбух. Директор продал транспорт компании учредителю. Но деньги за покупку учредитель не уплатил. Эту сумму зачли в счет долга по дивидендам. Затем учредитель подарил транспорт своей дочери-главбуху.
По требованию конкурсного управляющего взаимозачет признали недействительной сделкой. Директор действовал недобросовестно. У компании были признаки банкротства. В этой ситуации было невыгодно проводить взаимозачет, нужно было потребовать с учредителя деньги.
Управляющий заявил: долги компании-банкрота на сумму 10 миллионов рублей должны уплатить все, кто участвовал в невыгодных сделках. Это директор, учредитель и главбух. Но судьи решили взыскать долги только с директора и учредителя. Конкурсный управляющий не доказал, что главбух определяла действия компании. Того факта, что она дочь учредителя, мало. Что касается договоров дарения, то управляющий не требовал признать их недействительными (постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 2 апреля 2019 года № Ф07-1826/2019).
Почему наметилась тенденция к более широкому применению субсидиарной ответственности?
Потому что механизм субсидиарной ответственности, то есть перекладывания долгов на контролирующих лиц, показал себя как эффективный. Опять же на примере бухгалтеров. Мы изучили статистику по привлечению бухгалтеров к субсидиарке. Она показывает, что за последние четыре года решений в пользу бухгалтеров становится все меньше, а контролирующими лицами их признают все чаще. Если в 2016 году в пользу бухгалтеров решались 100 процентов дел, то в 2017 и в 2018 — уже 89 процентов, а в 2019 — только 64%.
Да, пока что в большинстве случаев контролирующими признают директора и учредителей, случаи с бухгалтерами, менеджерами, юристами, родственниками пока, скорее, исключение, чем правило. Но количество таких дел растет. Если в 2016 году судебных дел по субсидиарке с участием бухгалтеров было пять, то в 2019-м — уже 22. При этом надо понимать, что в большинстве случаев разговор идет не о тысячах рублей долга, а о десятках и сотнях миллионов (смотрите примеры выше).
