Уголовная ответственность за долги в Российской империи

Выиграть гражданский судебный процесс и сегодня, зачастую, только полдела. Основные сложности начинаются с приведения в исполнение судебного решения. Как говорится: «Берешь чужое на время, а отдавать надо свое и навсегда». И недобросовестные ответчики, ставшие должниками, начинают изыскивать способы сокрытия своего имущества.

Одним из действенных способов борьбы с этим злом вплоть до конца XIX века была уголовная ответственность за долги. Данная мера принуждения должника к выплате долга имеет длинную историю, на каждом этапе развития правовой системы она приобретала свои особенности, отражающие дух времени и политику государства.

В Российской империи на протяжении всего XVIII века главный метод принуждения должников (правеж) и главная мера личных взысканий (выдача головой истцу до искупа) постепенно вытеснялись лишением свободы за долги, названным в Своде законов Российской империи «личным задержанием».

В первой половине XVIII века неисправные должники делились на сидящих в тюрьмах на содержании взыскателей и сосланных на каторжные работы. При Екатерине II с ее «просвещенным абсолютизмом» должники рассматривались наравне с уголовными преступниками (статьи 236-238 «Наказа» Уложенной комиссии 1767 года посвящены должникам по торговым сделкам). При этом «Наказ» призывал различать умышленных от неумышленных должников и не лишать свободы последних, ограничившись подпиской о невыезде.

Должника могли выдать лицу, которое брало на себя обязательство выплачивать ежемесячно два рубля кредитору в счет уплаты долга, если же таких желающих не было, то должника ссылали на каторжные работы и государство могло оплачивать его долг кредиторам из расчета один рубль в месяц.

Таким образом, уголовное наказание являлось также и одной из мер принудительного исполнения. Однако и здесь недобросовестные должники могли схитрить: задолжать крупную сумму кредиторам, скрыть имущество и объявить себя несостоятельным должником, договорившись, что кто-либо из близких людей выкупит такого должника и будет отдавать кредитору те самые два рубля ежемесячно.

Тем же, кто оставался в тюрьме, при отсутствии казенных работ, в 1722 году Сенатскими указами было разрешено добывать себе пропитание милостыней. За долги родителей в тюрьме могли находиться дети, но собранные деньги зачастую не шли по назначению, а изымались надзирателями.

31 июля 1799 года Павел I, сам того не подозревая, совершил переворот в способах принудительного взыскания. Именным указом «О наказаниях за смертоубийство, воровство-грабеж и воровство-кражу» он постановил, что отныне «каторжная казнь» назначается только за убийство и грабеж.

Поводом к изданию Указа послужило то, что многие «слабоумные» (так они названы в Указе) стали совершать кражи, чтобы попасть на каторгу и тем самым избежать рекрутчины (хотя уже тогда имелись случаи, когда должника отдавали в рекруты с уплатой его долга той общиной, за которую он шел служить). Указ предписывал за кражу от 20 рублей наказывать плетьми и отдавать в рекруты «с зачетом», а негодных к службе отсылать в Сибирь на поселение.

В декабре 1800 года Павел I утвердил Устав о банкротах. Банкротами признавались лица, объявившие в судебном месте, что они не в состоянии оплатить долги. Банкроты делились на беспорочных, неосторожных и злостных (статья 130). Согласно статье 12 Устава, решение о держании банкрота под караулом при судебном месте до оплаты долгов предоставлялось кредиторам (3/4 по количеству или 2/3 по сумме требований). Содержание предоставлялось из имущества банкрота (статья 19 части первой).

Согласно статье 100 части второй Устава, дворянин или чиновник, не сумевший расплатиться с долгами или доказать в суде, что является «несчастным» должником, признавался «неосторожным» должником и помещался под караул на 5 лет с определением ему содержания от заимодавцев в сумме 50-150 рублей в год «по их рассуждению». При выплате долга он освобождался из-под караула. «Злостные» должники подвергались уголовному преследованию.

В Своде законов издания 1857 года о личном задержании говорится: «Должник, не имеющий чем заплатить и обеспечить свой долг, подвергается личному задержанию, но не иначе, как по определению того судебного места, коему он по состоянию своему подведом, вследствие просьбы о том истца или вследствие отношения того места, в котором производится дело о взыскании». Фактически, в Своде законов личным задержанием просто названо то, что в Уставе о банкротах именуется содержанием под караулом. Разумеется, личное задержание не было ни уголовным наказанием, ни способом исполнения судебного решения, а лишь мерой принуждения должника к изысканию средств для уплаты долга.

Прекращение личного задержания предусмотрено Сводом законов только в случаях:

Александр I 4 октября 1803 года издал указ, запрещавший за казенные и частные долги помещиков отдавать в работу их крестьян, находя это крайне несправедливым и «чтобы ни за чью вину не наказывался другой». Правда, и здесь была своя ложка дегтя. По свидетельству М.Н. Гернета, «крепостные были описаны за долги их господ так же, как описывались лошадь, корова и разное имущество, но описанные люди забирались в тюрьму, чтобы они не сбежали. Они попадали в общую массу арестантов». Наряду с отправкой на правеж своих крепостных для помещиков существовал этот способ исполнения судебных решений.

Таким образом, несмотря на некоторые элементы гуманизации дореформенного российского исполнительного законодательства, уголовная ответственность принимала самые жесткие формы именно для должников из малозащищенных групп населения, при этом всегда существовали «грамотные» должники, а расходы на меры принуждения к исполнению судебного решения перекладывались на взыскателей. Сами же долговые тюрьмы в России были ликвидированы только к 1895 году.